Долгий путь от любви до любви - Страница 67

Я резко встала и отряхнула юбку.

— Спасибо за прекрасный пикник, но мне пора домой, — наклонилась и начала складывать в корзинку остатки еды, тарелки и бокалы. Видела, что Роберт удивился. Возможно, он планировал закончить день по-другому?

— Когда мы сможем встретить еще раз? — уныло спросил он.

— Завтра у меня большая стирка, — я заметила, как глаза Роберта округлились, — поэтому давай через два дня.

— Ладно, — кивнул он, окончательно распрощавшись с мыслью поцеловать меня, и пошел готовить экипаж. Ехали мы молча. Я с горечью обдумывала его слова и тяжело вздыхала, понимая, что Роберт в глубине души все еще остается обиженным ребенком. Я боялась, что если сейчас уступлю, то потом всю оставшуюся жизнь с ним (была уверена, что рано или поздно он предложит мне руку и сердце) придется выслушивать его жалобы и стенания на моих родителей и несправедливую жизнь. «Как все сложно», — мысленно вздохнула я.

Вот и мой дом. Подождала, пока Роберт обойдет экипаж и поможет мне выйти.

— Софи, — мужчина взял меня за руку и потянул на себя. Я приблизилась почти вплотную. Конечно, чего скрывать, я жаждала поцелуя еще больше, чем он. Ведь я так любила целоваться!

— Не знаю, чем я тебя обидел, — произнес он потерянно, — и почему ты так резко изменила поведение. Я ведь все тебе рассказал. (Роберт обнял меня и прижался губами к виску.) Ты моя первая и единственная любовь. Я все тебе простил…

Эта фраза стала последней каплей. Я взвилась фурией. Отшатнулась, отбросила его руку в сторону и презрительно уставилась на него.

— Что?! Ты меня простил?! — переспросила, кривя губы. — Вот что, дорогой, забирай свое прощение себе, мне оно не нужно! А знаешь почему?

Роберт растерянно смотрел на меня, ничего не понимая. Я с удовольствием, растягивая слова, прошипела ему в лицо:

— Потому что… я… ни в чем… не… виновата!

Резко развернулась и пошла к дому, оставив мужчину наедине с его сомнениями, думами и обидами. Я видела, каким ошарашенным стало его лицо, как остекленел взгляд, словно он увидел разверстую перед собой бездну.

«Я ни в чем не виновата!» — пело и ликовало сердце. Я вошла в дом и закружилась по комнате, плача и смеясь одновременно. Слезы текли из глаз, я всхлипывала, кусала губы, крепко обхватила себя руками и неистово, в каком-то болезненном и сладостном исступлении кружилась, пока не упала без сил.

Я ни в чем не виновата!

Наконец-то я освободилась от угрызений совести, от надуманной вины, от прошлого. Потому что тогда, двенадцать лет назад, я поступила единственно возможным способом. О том, что случилось после, я не знала и, соответственно, вины моей в этом нет. Мне было восемнадцать лет. Я была наивной доброй девочкой. Я любила родителей. Я правильно поступила. Я ни в чем не виновата!

* * *

Как мне стало легко — не передать словами. Я словно сбросила со своих плеч многотонный груз и расправила крылья. Десять лет я страдала и плакала из-за своей вины. Унижала и наказывала себя. А оказалось, что вины-то и нет! Главное, чтобы не тебя простили. Главное — чтобы ты простила себя сама. Поймет ли это Роберт или останется навсегда со своими демонами — его дело! Со своими я разобралась!

На следующий день я пошла в школу с предвкушением любимой работы, увлекательного общения с детьми, песен и музыки. Целый день я порхала, словно птичка, по школе и всем улыбалась. И вечно недовольной миссис Мопет, учительнице математики, и любимому директору мистеру Кримптону, и ученикам, и даже старичку-сторожу. А в двенадцать в школу заехал Роберт и попросил уделить ему немного времени: нужно поговорить. Ему я тоже улыбнулась.

— Софи, меня пригласили в Норвич. Попросили почитать лекции по механике в тамошнем университете. Вернусь через две недели. И у меня единственная просьба — дождись меня. Пожалуйста, не убегай больше.

Я глядела на Роберта во все глаза. Запоминая каждую черточку, морщинку, каждый жест, каждый шрам… Какое у него красивое лицо! Любимое. Родное. И такое грустное.

— Пообещай, Софи! — опять повторил он взволнованно. — Мне надоело за тобой бегать. Пообещай, что я найду тебя здесь, когда приеду.

— Хорошо, — согласно кивнула ему, — я не собираюсь уезжать. По крайней мере, в ближайшие две недели.

На самом деле сегодня утром я предупредила милейшего мистера Кримптона, что вскоре покину школу. В кабинете стоял страшный ор. Но я была непреклонна и стояла на своем. Мы договорились, что я доработаю до конца месяца (а это три недели) и уволюсь.

— Отлично, — прошептал Роберт и чуть качнулся в мою сторону, словно собираясь поцеловать. Я отступила на шаг назад.

— Софи… я не понимаю, что вчера произошло, — произнес он неуверенно, — что это была за истерика, что ты кричала мне… Когда вернусь, мы поговорим, да?

Он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Хорошо, — легко согласилась я, — поговорим.

— Мне пора ехать. Университет прислал за мной автомобиль, он ждет снаружи.

— Езжай, — кивнула я. — Удачи.

Роберт предпринял еще одну попытку поцеловать меня, но я выставила вперед руку, не дав ему это сделать. И он отступил, скорчил обиженную гримасу, развернулся и вышел за дверь.

«Что ж, София, — мысленно сказала я себе, — если ты решила, что любишь одного-единственного мужчину на свете и только с ним можешь быть счастлива, нужно готовиться к борьбе с его демонами. А их у него ох как много».

* * *

Через неделю от мамы пришла телеграмма: «Срочно приезжай в замок Нордвик. Обвалилась западная башня. Серьезно пострадали двое слуг. Я выезжаю из Италии сегодня. Возьми все деньги, которые есть. Мама».