Долгий путь от любви до любви - Страница 30

— Не собираюсь, — легко ответила правду.

— Зря. Может, уже пора снять с себя епитимию? — вздохнула она. — Не все такие, как герцог. Иногда это приносит и наслаждение.

Я насмешливо приподняла брови.

— Да-да, — настойчиво повторила Лилия, — твой герцог надолго испортил тебе все удовольствие от постели, но нельзя всех равнять по одному мужчине. Попробуй с этим офицером, он производит впечатление умного и страстного.

Я, шутя, отмахнулась. Что скрывать, Питер мне очень нравился. Мне нравились его честность, бескомпромиссность, преданность долгу и Англии. Его мужественное лицо и почти юношеское смущение от моих шокирующих выходок. Возможно (иногда мне в голову приходили и такие мысли), со временем я смогла бы в него влюбиться. Не так пылко и безрассудно, как в Роберта, но сердце чувствовало — Питер мне подходит во всех отношениях.

Увы, нашей гипотетической страстной любви не суждено было случиться. Питер с детства был безнадежно влюблен в свою троюродную кузину Луизу Гордон. Та вышла замуж за богатого торговца, старше ее на пятнадцать лет (знакомая история). Питер рассказывал, что он начинал работать в Скотланд-Ярде совсем юным констеблем, с самых низких должностей. Зарабатывал мало. Родители девушки не одобрили брак с ним и отвергли его ухаживания. Сейчас у Луизы трое детей, и даже если она и несчастлива в браке, то поздно что-то менять. Вспомнив свою историю, я прониклась к нему сочувствием.

* * *

Пока я упивалась безрассудством и страстью к саморазрушению, Адель вышла замуж за обедневшего итальянского графа Лоретто Бароччи. Приданое в двадцать тысяч фунтов хорошо им помогло. Кроме молодого двадцатипятилетнего мужа ей достались полуразрушенная вилла возле Неаполя и толпа многочисленных родственников графа. Странно, но Адели все нравилось. Замужество пошло ей на пользу. Она даже подарила мне племянника в прошлом году. И обещала еще племянницу. Мы переписывались с ней. Правда, не очень часто (она теперь почтенная матрона), но регулярно. Она слезно просила меня простить родителей, ведь держать в сердце злость — значит, разрушать себя изнутри. «Мама плохо себя чувствует. У нее больное сердце. Она постоянно говорит о тебе».

«Адель, ты многого не знаешь, — писала я ей в ответ, — я никогда их не прощу».

«Никогда — страшное слово, — отвечала она, — «никогда» сравнимо только со словом «смерть». Но пока ты жива, значит, есть надежда, только после смерти ее нет. Софи, милая моя сестренка, приезжай к нам в гости, вот увидишь, итальянское жаркое солнце растопит лед в твоей душе».

Маленькая оптимистка! Я тоже была такой в юности.

Мама переехала к Адели нянчиться с внуком, папа обитал в Англии. Я даже знала в лицо любовницу, которую он поселил в нашем лондонском доме. Иногда мы сталкивались в театре или на каком-нибудь балу. Страсть к путешествиям, выпивке, неуемность в развлечениях состарили его лицо и фигуру раньше времени. А ведь ему еще нет и пятидесяти.

Наш старый замок так и не отремонтировали, а деньги (я так думаю) уже кончаются. Что же будет делать виконт Нордвик, когда они окончательно иссякнут? Дочерей-то уже не осталось. Его проблемы меня не волновали. Когда мы случайно встречались, я холодно кивала и демонстративно отворачивалась. Я вычеркнула родителей из сердца, погасив дочерние долги (если они и существовали) замужеством с герцогом. А сестре ответила, что с застывшей душой проще жить, а солнце и жару с недавних пор я любить перестала.

* * *

— Мне нужно попасть в дом к маркизу Дорчестеру. Желательно поскорее, — как-то заявил Питер, кружа меня в вальсе на балу у лорда Фредерикса.

Я сосредоточенно перебирала в памяти пригласительные карточки, горой валяющиеся у меня в гостиной, ни на секунду не переставая при этом мило улыбаться.

— Маркиз нечасто устраивает приемы в своем особняке на Бедфорд-авеню, — ответила тихо. — Следующее мероприятие запланировано только через неделю. Маркиза пригласила меня на день рождения дочери.

— Подходит, — ответил Питер.

— Но там соберутся только женщины, — я чуть приподняла брови, — девочке исполняется пять лет. Будет немного странно, если я приду с тобой.

— Придумай что-нибудь, Софи, — улыбнулся плутовато Питер. — Маркиза подозревают в контрабанде оружия. Мне просто нужно узнать расположение комнат. Дальше я сам.

Я вздохнула. Конечно, придумаю, как всегда.

Наши отношения были идеальны. Питер вносил в мою скучную жизнь именно те взрывные эмоции, которых мне так не хватало. Азарт, нетерпение, поиски и ожидание схватки. Мы вместе расследовали пропажу бриллиантов у маркизы Гальберг. Искали среди элиты высшего света шантажиста семьи Десмин. Препятствовали неразумным дуэлям, которые так любила устраивать пустоголовая молодежь. Питер получил доступ в высший свет и пользовался этим для раскрытия преступлений. Ему стали поручать те задания, которые не могли расследовать другие сыщики. И вполне естественным итогом всего этого было его повышение до комиссара полиции.

«Любовь» продолжалась три года. К нашему союзу все привыкли, словно Питер и был мне настоящим мужем.

Но всему хорошему приходит конец.

В одно прекрасное весеннее утро мы с Питером сидели в кафе на Пикадилли и пили горячий шоколад. Питер был непривычно взбудоражен.

— Миледи, — произнес он, — после того, как я раскрыл с вашей помощью дело о шпионаже барона Арчибальда Клотса, я стал неимоверно популярен.

Питер улыбнулся.

— И все благодаря вам.